Загадочная птица - Страница 34

Мы живем в обществе, которое относится с почти суеверным трепетом к письменным подтверждениям свершившихся фактов. Люди согласны мириться с уничтожением тропических лесов и чуть ли не ежедневной гибелью разнообразных представителей флоры и фауны, но не дай Бог чему-нибудь случиться с письменными документами. Тут поднимается невообразимый шум. И в личной жизни редко кто не подвержен этой страсти. Например, я бережно храню материалы к книге об исчезнувших с лица земли птицах, которую никогда не напишу. Другие не выбрасывают квитанции об оплате за многие годы или рекламные меню давно закрытых заведений, отпускающих обеды на дом. Наши национальные архивы с каждым годом раздуваются все больше и больше. Строители железных дорог в эпоху королевы Виктории снесли уникальные дома времен Тюдоров, зато сохранили для потомства подробные описания расходов на железо и пиломатериалы. Погибли замечательные памятники архитектуры? Ничего. Зато в толстых церковных книгах тщательно записаны даты рождения и смерти членов прихода, начиная чуть ли не с раннего Средневековья.

Я нашел Катю в научном зале Архивного центра, в углу за большим аппаратом для чтения микрофильмов. Причесана иначе, брови нахмурены, сосредоточенно вглядывается в дисплей. В зале было тепло и слегка пахло мокрыми пальто.

Когда я приблизился, она, не отрываясь от чтения, улыбнулась и показала на стул рядом, затем принялась крутить катушки аппарата.

— Нашли что-нибудь интересное? — спросил я, глядя на экран, где мелькали написанные старинным каллиграфическим почерком фамилии, даты, населенные пункты.

— Сейчас… — пробормотала Катя. — Сейчас покажу. Вот смотрите, бухгалтерская книга квартала Марилебон за 1774 год.

На экране высветились страницы старого потрепанного гроссбуха. В левой колонке адреса, рядом фамилии, даты и денежные суммы. На середине страницы я увидел надпись «Орчард-стрит» и дату: «30 апреля 1774 года». Рядом с каждым номером дома по этой улица была указана фамилия арендатора, кроме одного. Дома под номером 24.

— Кажется, в этом доме на Орчард-стрит, по слухам, жила мисс Б.?

— Да, — согласился я.

— Отсутствие фамилии арендатора дома номер 24 по Орчард-стрит означает, что, когда приходил сборщик арендной платы, дом был свободен. Теперь посмотрите сюда.

Катя перемотала микрофильм, достала из ячейки и вставила другой. Нашла нужное место.

— Вот. Орчард-стрит. Те же самые дома годом ранее. Эта страница за 8 июня 1773 года.

«Орчард-стрит, 24, Джозеф Банкс, эск.».

Катя повернулась ко мне:

— Я начала с 1772 года, чтобы наверняка. Тогда дом арендовал мистер Меткаф, а с июня 1773 года — Банкс. Как и сказано в журнале. Затем, к апрелю 1774 года, дом освободился.

— Что это означает?

— Означает то, что их связь к тому времени закончилась.

— Но ведь он мог перевезти ее куда-нибудь в другое место.

Катя отрицательно покачала головой:

— Об этом нигде не сказано. Ни в одной из книг, какие мы просмотрели. Наверное, она перешла к новому мужчине. Или просто надоела Банксу и уехала куда-то, после того как он с ней расплатился.

— Но с ней могло что-нибудь случиться.

Катя поморщилась:

— Понимаю. Умерла при родах. Или вскоре после этого.

— А ребенок? Нигде не упомянуто, что у Банкса были дети, хотя бы незаконнорожденные.

Катя пожала плечами, повернулась к аппарату и начала перематывать фильм.

— Это можно проверить.

Я вскинул брови.

— Как?

— Легко. — Она достала микрофильм из аппарата. — Мы просмотрим книги регистрации рождений и смертей в квартале Марилебон за 1773 и 1774 годы, станем искать женщину с фамилией, начинающейся на «Б» и заканчивающейся на «Н».

— Там могут оказаться таких десятки.

— Ничего, в любом случае у нас будут конкретные фамилии, с которыми можно работать.

Я задумался.

— Ладно… А если мы не найдем никакой подходящей фамилии? Что тогда?

— Тогда мы поищем где-нибудь еще. Если ваш Ханс Майклз увидел связь, то увидим и мы.

Результаты двух следующих дней мало оправдывали оптимизм Кати. Утро третьего дня мы провели на Фаррингдон-роуд, просматривая регистрационные книги квартала — и опять ни одной скончавшейся женщины с фамилией «Б-н». Разумеется, это ничего не значило. Она могла умереть где-нибудь в ином месте. Мы смутно представляли, что делать дальше, но заканчивать охоту не собирались. Андерсон прав. Птица с острова Улиета, возникшая из небытия, стала бы выдающимся открытием, и не надо теперь притворяться, что мне это безразлично. Я потратил много часов, сидя в разных лондонских архивах, просматривая длинные списки умерших. Катя присоединялась ко мне, и мы либо работали за одним аппаратом, либо рядом в доброжелательном молчании. Но у нас по-прежнему не было идей, как портрет мисс Б. связан с птицей. Ну а о самой птице и говорить не приходилось. Оставалась лишь надежда.

Вечер понедельника выдался ненастный. Пока я готовил ужин, дождь нещадно хлестал по окнам кухни. Старинный паровой котел в ответ на это гортанно бормотал, наполняя кухню теплом и уютом. Катя вернулась, когда зашипели противни. Мы уселись за стол. У нас нечего было сообщить друг другу, так что мы открыли бутылку вина и в разговоре вообще не упоминали птицу. Вино нас немного приободрило. Мы весело болтали, а когда вино закончилось, я встал и открыл другую бутылку. Катя приблизилась и встала рядом.

— Насчет птицы. Несколько дней вам придется продолжать поиски без меня. Я уезжаю в Швецию. Ненадолго. Нужно кое-что сделать. — Она взяла бутылку из моих рук и шагнула к столу. Налила в бокалы.